У Бананы Есимото я прочитала Цугуми.
Очень красивая и очень больная книжка.
Больная легкими изломами, походящими на чуть намеченные штрихи пастелью.
Мне очень понравилась эта девочка - хрупкая телом, но удивительно красивая сердцем.
Красивая в своей совсем не утонченной жестокости. А зачем здесь тонкость? Она прекрасно
умела играть на осознании, что окружающие всегда могут ей простить во имя жалости.
Насколько она ненавидела это и насколько умело этим пользовалась. Браво. Сильно.
Ты прекрасно понимаешь, что можешь позволить себе какую угодно выходку - и тебе простят.
Насколько могут простить человеку, который не сегодня завтра может уйти слишком далеко.
Откуда не возвращаются. Но в то же время ты ненавидишь эту всестороннюю жалость.
Поэтому ты не говоришь ни слова и не жалуешься. Просто, ломая пальцы, пытаешься держаться.
Но она не была злой, ни в коем случае. Было в ней что-то очень трогательное и наивное.
Что-то очень легкое, вне зависимости от той оболочки жестокости и безразличия, которой
она пыталась защитить свое сердце. Почему нет. Не самый плохой выход - вызовом
доказывать себе, что ты чего-то стоишь. Многого стоишь, несмотря на свою хрупкость.

В книге есть поразительно красивые образы - священное чувство недоступности при взгляде
на миллионы сверкающих звезд, смотрящихся в море, ночные призраки рыбацких лодок
и нежное описание обнимающей ночи. Ласковой ночи. Красивые и не пустые слова.
Я может и раздражаюсь, когда опадает последний лист, но его красоту я все равно помню.

Красивая, нежная и сильная история.
До боли близкая и родная атмосфера приморского города.
Где совсем рядом с мостовыми танцуют свой вечный танец морские волны.
И где каждый день доступно маленькое счастье - неизменно наблюдать горизонт -
там где нет границы между небом и морем. Знакомо и очень осязаемо. Правда.

Это книга без глубоких смыслов, может быть слегка даже по верхам.
Но мне она понравилась. Почитайте и Вы - может так случиться, что Вы воспримите знакое и дорогое.
Образы Есимото замечательны тем, что они окутывают как дымка и проходят, оставаясь
в сердце смутной памятью и легким непониманием. Как ощущение после близкого сна.